SKYLER СКАЙЛЕР

Возраст 17 лет

Место проживание Лабиринт

Прототип Nadia Hilker

Характер Любопытство – не порок, не так ли? Это, скорее, источник большинства проблем для не в меру любопытных людей, которых так и тянет узнать что-то, что скрыто от их глаз или то, что кто-то другой пожелал оставить тайной. Скайлер не любит тайны, нет. Она любит их разгадывать. Узнавать что-то новое, впитывать в себя информацию, как истощенный путник в пустыне, которому посчастливилось обнаружить ручей с хрустально-чистой водой. Любопытным людям не пристало быть трусами. Вот и она себя таковой не считает, без оглядки бросаясь навстречу тому, чего по-хорошему следовало бы избегать. Скайлер всегда больше волновало благополучие других людей, тех, кто стал для неё близким, а не себя самой. Наверное, подобную черту можно считать отголоском из прошлой жизни, которую она не помнит, но которая мутными отрывками приходит к ней во снах, заставляя просыпаться от тяжелого чувства в груди. Её язык на прямую связан с мыслями, и между ними не стоит, и никогда не стояло, никакого фильтра, способного уберечь девушку от опрометчивых высказываний.  Вероятно, поэтому её порой можно счесть резкой, но её целью никогда не было кого-то обидеть. К тому же, она способна хранить тайны, которые ей доверяют, ведь понимает, как это может быть важно. Скайлер упряма и своевольна, из чего выходит, что она терпеть не может идти у кого-то на поводу или исполнять приказы. Конечно, здравый рассудок временами берет верх над нравом и девушка действительно делает то, что ей говорят, но в большинстве случаев это не так. Пожалуй, будь воля куратора бегунов, она бы оставила Скайлер в Глейде и не выпускала бы из-под присмотра, но выносливость и скорость всё же сыграли огромную роль в том, чтобы девушка большую часть времени не сидела взаперти. В прочем, если бы не любовь к приключениям и снедающее её любопытство, Скайлер и сама была бы не против стать, например, одной из помощниц в лазарете, чтобы помогать своим товарищам  в меру своих сил. История жизни В детстве мама читала ей книги о мире, в котором всё было хорошо. Пожалуй, каждый ребенок, переживший тогда те вспышки или родившийся после того, как это уже произошло, мечтал о том, чтобы увидеть залитый ласковым солнцем луг с зеленой травой и цветами, а не выжженную, почерневшую от пламени, землю. У её мамы была большая библиотека, в которой стеллажи с книгами занимали все стены комнаты и уходили вверх, до самого потолка. Её Скайлер старалась удержать в памяти до последнего, но в итоге и эти воспоминания превратились в прах, так же, как и лица её семьи. Скай была средним ребенком, между двумя старшими братьями и младшим братом и сестрой. Таким детям обычно больше всего доставалось от старших и доводилось в придачу следить за младшими, помогая родителям. Но у них была дружная семья, которая, не смотря на напасти, выпавшие на долю мира, до последнего держалась вместе. Прокормить такое количество людей было нелегко, но они справлялись, помогали и поддерживали друг друга. Пожалуй, их маленький мир начал рушиться, когда по округе пронеслась эпидемия Вспышки и люди начали сходить с ума. Уже находясь в стенах П.О.Р.О.К.а Скай перебирала браслет из деревянных бус на руке и вспоминала о том, как молилась её мать, прося бога и все высшие силы о том, чтобы её дети были живы и здоровы. Не сложилось. Первым заболел один из братьев. Тогда отец, знающий о том, к чему в итоге это приведет, повел его за черту города. Он обещал вернуться, но так и не вернулся, сгинув не то от той же болезни, не то от истощения. Прокормить оставшуюся семью было практически не чем, выходить из дома стало ещё опаснее, чем раньше, а по воздуху распространялась болезнь, уносящая всё больше жизни. Когда П.О.Р.О.К. начал собирать детей, полагая, что у них выработался иммунитет к Вспышке, мать Скайлер ни на секунду не задумывалась о том, чтобы отдать её в программу. Она надеялась спасти хотя бы одного из своих детей и несла её на руках до пункта встречи, скрывая в длинных рукавах расползающиеся по запястьям черные нити. Скай больше не помнила её лица, ведь она не стояла, среди толпы плачущих родителей. Девушка помнила только её удаляющуюся сутулую спину и копну густых, с рыжиной, волос. Чем взрослее становилась Скай, тем больше росло в ней её любопытство. Она интересовалась всем, начиная от того, что они делают в стенах организации, к чему их готовят и как это должно происходить, заканчивая особенностями обустройства здания, его скрытых коридоров и лабораторий. Девушка за многими наблюдала и много запоминала. Вот только толку было от этого, с учетом того, как поиздевались над её памятью, в которой она так щепетильно хранила все воспоминания, которые ей удалось собрать. Имена, книги, родные люди, сложные схемы, которые, вероятно, могли бы помочь им всем выбраться… её нынешняя память напоминала Скайлер решето. Она ненавидела это – чувство, когда знаешь, что всё должно быть не так, но не можешь понять, что именно. В Глейде Скай оказалась уже совершенно другим человеком, походящим на чистый лист, как и все те, кто её окружал. Кто-то находился там раньше, и девушка была благодарна им за то, что они помогли ей адаптироваться и отвлечься от постоянных попыток разворошить то, что наверняка всё ещё было заперто в её голове. Она ведь не одна была такой, не так ли? Просто многие предпочитали довольствоваться тем, что у них было, а не тем, что они когда-то потеряли. Сложнее всего было снова найти себя. Понять, что ей нравилось делать, а что она терпеть не могла. Что она любила пожевать за завтраком, а от чего её воротило. И всё это методом проб и ошибок, которых за всё время было не мало. Но одно всегда оставалось неизменным – вопросы. Вопросы, которые она задавала сама себе, а потом сама же пыталась найти на них ответ. Один из таких вопросов и привел Скай к тому, чтобы заглянуть за стены, которые их окружали. К тому же, он помог ей понять, что участь бегуна способна удовлетворить сразу несколько потребностей – движение и познание.

Связь ВК

Пост любой ваш пост Как оказалось, умирать было совсем не страшно. Страшно было дожить до момента своей смерти, увидеть боль и страдания своих друзей, осознать, что не можешь ничем помочь и вдруг отключиться. Кажется, будто просто на мгновение теряешь сознание, а потом не можешь прийти в себя. По ту сторону сложно осознать, что реально, а что является всего лишь отражением твоих воспоминаний и желаний. Мысли путаются, если это вообще можно назвать мыслями, а потом просто приходит темнота. Тьма обволакивает со всех сторон, давит на плечи, загоняет в угол. Линн хочется сжаться, уменьшиться до размеров песчинки и исчезнуть, чтобы не чувствовать, как голова разрывается от боли. На самом деле она и есть песчинкой среди всего этого необъятного мрака, которому нет ни конца, ни края. Ни тебе Райских садов, ни пустыни с её демонами - застряла где-то на периферии и вряд ли когда-нибудь сможет выбраться.  Оуэн не знает, сколько проходит времени, но где-то рядом загорается красный огонек. Он озаряет своим светом пространство вокруг себя, но вопреки ожиданиям не становится видно ни стен, ни пола - ничего, будто черная материя сжирала свет. Линн вскакивает на ноги и надеется добежать до источника света, пока тот не погас. Плевать, куда он её отведет, лишь бы выбраться отсюда и забыть. С каждым шагом  мерцающий свет не становится ближе, но он разрастается, занимает всё больше пространства с каждой секундой. Линн замедляется, а потом и вовсе останавливается. Если уж ей суждено оказаться в свете, то он сам её настигнет. Оуэн жмурится от яркой вспышки, а потом открывает глаза. Место, в которое она попала оказалось далеко не Раем и даже не Адом - всё обстояло намного хуже. Девушка сделала первые несмелые шаги в сторону городской больницы и остановилась. Вокруг были видны следы разрушений, а воспоминания то и дело всплывали в голове, от чего та начинала раскалываться ещё больше. Линн на мгновение подумала, что всё ещё жива, ведь не может такого быть, чтобы мертвые вообще испытывали подобные ощущения. Она оглядывается по сторонам, опасаясь попасться кому-то на глаза и входит внутрь. К горлу подступает ком. Хочется выбежать наружу и бежать, как можно дальше, чтобы оказаться за тысячи километров отсюда. В идеале, конечно, забыть всё и прийти в себя в совершенно другом мире - теперь уже плевать в каком. Оуэн согласна и на демонов, и на котлы, лишь бы не видеть всё то, что друиды, её браться и сёстры, сделали ради того, чтобы заполучить силу. Под ногами рассыпана каменная крошка, но она вовсе не хрустит под ногами, и это кажется чертовски странным. Линн проходит по коридору, старательно обходя лужи крови, и застывает у одной из стен. Девичье тело распростерлось рядом, спиной опирающееся на стену. Руки безвольно опущены, волосы слиплись от крови, а лицо, которое она каждый день видела в отражении зеркала, застыло в выражении ужаса. Крик оборвался. Линн неосознанно провела пальцами по виску, там где у её двойника была рана, и удивленно моргнула, рассмотрев на руке следы крови. Значит, после смерти мы остаемся такими, какими нас застала старуха с косой? Оуэн оборачивается, чтобы рассмотреть место, куда был направлен её взгляд и облегченно выдыхает. Там никого. Линн искренне надеется, что хотя бы Айзеку удалось избежать этой мясорубки. Эгоистично хотеть, чтобы он остался в живых, когда вся его стая мертва и она... да, она тоже. Друид прикрывает глаза и сжимает руки в кулаки, чувствуя, как тонкая нить связи между эмиссаром и альфой всё ещё дрожит. Значит жив. Интересно, чувствует ли он её присутствие в этом мире? А может ли видеть? Линн хочется потянуть за нить, оказаться там, где сейчас её альфа, но её дух дергает совершенно в другую сторону. Девушка удивленно озирается по сторонам, рассматривая незнакомый дом. Темные коридоры ведут её к одной из дверей, перед которой Оуэн застывает, не решаясь потянуть за ручку. Она выставляет руку вперед и пальцы проходят сквозь поверхность, будто дверь вовсе не настоящая, а всего лишь искусно созданная иллюзия. Линн напоминает себе, что это она вообще-то не настоящая, и делает шаг вперед, оказываясь за порогом. Оуэн удивленно смотрит на застывшую на полу Лидию. Конечно же! Если и была какая-нибудь причина, почему друид всё ещё не на том свете, то эта причина определенно связанна с банши. Линн проходит по комнате, убеждаясь, что её не слышат и не замечают. В груди растет раздражение  с примесью ещё какого-то странного чувства, не принадлежащего ей. Девушка бросает взгляд на Лидию и хмурится. Если уж вызвала, так пусть объяснит зачем. Оуэн садится на пол напротив, мимоходом удивляясь, как не проваливается сквозь пол. Видимо, призраки как-то избирательно проходят сквозь поверхности. А если напрячься, сможет ли она двигать вещи? Линн скользнула взглядом по изможденном лице девушки. Залегшие под её глазами тени говорили о долгом отсутствии сна, скулы, кажется, стали четче очерчены, Мартин осунулась, побледнела и теперь мало походила на сияющую девушку, которой была всегда. Ярким пятном остались только рыжие волосы. - Я настоящая настолько, насколько ты этого хочешь, - Оуэн не знает, почему улыбается, глядя в глаза Лидии. Друид автоматическим движением вытирает стекающую от виска по щеке кровь и  думает о том, что в тандеме с банши у них получится сделать намного больше, чем если бы она была одна.